Анатолий Радов - На поверхности (Сборник рассказов) [СИ]
Александр бежал и бежал, стараясь уже ни о чём не думать. Два с половиной часа, как и озеро, давно остались позади. Когда бы он поверил, что сможет непрерывно бежать два с половиной часа? Это ж сколько будет в километрах? Помнится, в школе он пробегал трёшку минут за двенадцать, и падал. Александр весь ушёл в себя. Он принялся вспоминать школьные годы. Так было проще. Не думать об этом дурацком забеге, о всеохватывающей усталости, ватных ногах, о леммингах…
И вдруг он почувствовал, что бежит сознательно. То есть, ничто его не заставляет, а он всё равно бежит. Раз — два, раз — два, раз — два.
— Чёрт! — закричал он — По-моему, всё!
— Что всё?! — парня передёрнуло.
— Смотри! — крикнул Александр и остановился — Всё!
Парень тоже остановился, и тяжело дыша, опёрся ладонями на колени.
— Забег окончен. Финиш — выдохнул Александр и повалился на землю. Метрах в десяти на землю повалилась молодая девушка. Чуть дальше за ней мужчина в смешной кепке. Александр приподнял голову и стал осматриваться. В пределах видимости разглядел человек сто пятьдесят. Они устало валились на зелёный ковёр травы. Какие там пятнадцать процентов? По всей видимости, мы леммингов обскакали.
— Вот блин, и что теперь? — спросил парень, пытаясь отдышаться.
— Да ничего — Александр приподнялся и сел — Жить дальше.
— Ну, после такого, как-то… Не по себе, как-то, понимаешь? Страшно. Это же, что теперь? В любой момент ожидать снова? И что же делать?
— Что-что? — Александр вдруг громко рассмеялся — Тре-тре-нироваться!
Парень недоумённо посмотрел на гогочущего, как идиот, тридцатилетнего мужика, и неожиданно для себя тоже рассмеялся. Молодая девушка, упавшая неподалёку, подняла голову и недоумённо посмотрела в их сторону. И её испуганное, заплаканное лицо начало медленно расплываться в улыбке.
Микроминус
Бур неторопливо выбирался с отметки двести двенадцать метров, жужжа, как трудолюбивая пчела. Ливнев, двадцатишестилетний, микробиолог по специальности, присев на корточки, апатично смотрел на вращающуюся спираль троса. Наконец появился сам бур, и Ливнев аккуратно соскоблил кусочки льда с его пазов в маленький железный контейнер.
— Ну, вот и седьмая — проговорил он замёрзшими губами — Ещё три, и хорош.
За его спиной пританцовывал Сергей Старин, климатолог по профессии, и неудачник по призванию. Ему совсем не улыбалось находиться в Антарктике, он с детства не переносил холода, но отказаться от этой экспедиции он не мог. По довольно банальной причине. Ему пообещали приличные командировочные, а это был сильный аргумент. Год назад, к своему тридцатилетию, он, наконец-то женился, и денег на жизнь стало катастрофически не хватать. Но теперь он уже сомневался в правильности сделанного выбора. Холод сводил его с ума. Ему даже стало казаться, что он не только снаружи, но и пролез внутрь него, как змея, и теперь замораживает его органы. Чёрт бы побрал этот холод, чёрт бы побрал эти деньги, думал он, и недовольно морщился, глядя на спину Ливнева.
— Может, хорош на сегодня? — спросил он, продолжая исполнять танец древних охотников.
Ливнев обернулся.
— Что, замёрз? — спросил он, улыбаясь — Серёжа, мальчик, потерпи, это всего лишь циклон.
— Нет никакого циклона — зло перебил Старин — И не называй меня мальчиком!
— А ты что, девочка? — Ливнев по-дурацки округлил глаза — Надо же.
— Да пошёл ты! — осклабился Сергей — За вчера температура безо всяких на то причин упала на три градуса, а теперь вот ещё на одиннадцать, и это, в самой середине дня, а тебе только дурачиться.
— Это Антарктика, Серёжа. Минус сорок два для здешних мест просто жара.
— Я же повторяю, никакого движения холодных фронтов не наблюдается. Ты посмотри, ветра вообще нет. Флюгер висит, как член старого импотента. Тебе этого мало?
— Член старого импотента — Ливнев рассмеялся — Да ты поэт, Серёжа.
— Придурок — ругнулся Сергей.
— Ладно — пожалел его Ливнев — На сегодня хорош. Завтра последние три пробы возьмём. Зачем тебя вообще сюда направили?
— Чтобы расставить все точки в теории Миланковича.
— Да, нет. Я в смысле, зачем тебя сюда направили? Не могли найти другого, не такого мерзляка?
Старин молча развернулся, и торопливо зашагал к домику из пластика, служившего им маленьким научным центром, кухней и спальней одновременно. Рядом с домиком стоял вездеход «Бобр», больше напоминавший североамериканского бизона. Правда, бобров Старин в живую ни разу не видел, только на картинках. Впрочем, то же можно было сказать и о бизонах. Ливнев вскочил на ноги, и поспешил следом.
— Да ладно, не обижайся! — закричал он в спину Старину — Я же шучу!
Старин неопределённо махнул рукою, и, открыв дверь, скрылся в домике. Через секунд двадцать вошёл Ливнев.
— Ты чё, обиделся? — спросил он с порога.
— Да ничё я не обиделся, Просто знаешь, мне кажется что-то не то. Не должна температура так резко падать — он посмотрел на термометр на стенке — Во, смотри, и внутри на три градуса упала.
Ливнев подошёл к термометру. Красная чёрточка остановилась у плюс тринадцати.
— Ну? — спросил Старин.
— Наверное, что-то с генератором — сухо ответил Ливнев — А что вчера было шестнадцать?
— А ты что не смотришь? — удивился Старин.
— Нет — искренне ответил Ливнев — Мне что шестнадцать, что тринадцать, я разницы не чувствую. Ты не забывай, что я Томич. Это ты у нас с юга.
— Ну, ты даёшь — Старин покачал головой — Вообще-то позавчера было семнадцать.
— Точно что-то с генератором — сказал Ливнев и спокойно бухнулся на раскладушку, которая напряжённо заскрипела.
— Так пойди, посмотри — сказал Старин.
— Чуть попозже, давай? — Ливнев потянулся — Сначала пожрём.
Он достал из под раскладушки ящик с рыбными консервами.
— Что будешь? — спросил он напарника — Сайру или мойру?
— Давай суп сварим — предложил Старин.
— Чё-то никакого желания. Я пару консерв заточу, и пойдёт — Ливнев взял в руку банку мойры, и стал искать на столике консервный нож — Не могли импортных положить — забурчал он себе под нос — Щас бы дёрнул за колечко и нормуль — он наткнулся взглядом на нож и перестал бурчать.
Старин тоже передумал варить суп и подошёл к столику.
— Дай мне сайры — холодно попросил он.
Ливнев покопался в ящике.
— Держи, напарник — пафосно проговорил он, протягивая консерву, и принялся ножом открывать свою. Старин глупо стоял с сайрой в руке.
— А, извини — наконец заметил его Ливнев, протянул ему уже открытую и забрал из руки напарника железную шайбу с запечатанной внутри едой.
